Нет никаких признаков, по которым иностранный критик, искусствовед или просто опытный фотограф, увидев картинку, безошибочно мог бы сказать: да, это снял русский, даже если фотография сделана в Европе или Азии.
При этом, в самой России, словосочетание «русская фотография» вызывает крики о национализме, местечковости и доморощенности, и, как правило, подобное исходит от тех, кто безошибочно отличает представителя немецкой школы от скандинавской и даже способен указать город, в котором возникла та или иная традиция.
Эти же люди говорят, что русская фотография должна быть частью мировой и должна быть интегрирована в общечеловеческое, большое, глобальное, существующее по законам рынка и т.д.
И кто с этим спорит? Французская или английская фотография, обладая собственными визуальными особенностями и собственной философией, выпадает из общемирового контекста? Я бы так не сказал.
Французский фотограф и в Африке остается французским, даже если у него черная кожа, дреды и растаманская шапочка. Поэтому о национализме говорить можно, но только не о том, на который намекают борцы с русской фотографией. Когда дело касается культуры, существительное всегда превращается в прилагательное: американский, финский, итальянский, а нам даже и стараться не нужно, «русский» и так прилагательное.
Пришло время создать новую русскую фотографическую традицию, школу.
Словосочетание «русская фотография» вызывает не только крики о национализме, но еще и справедливые вопросы: «Что это такое? Как она выглядит?»
Начав дискуссию на эту тему, изучая традиции других стран и понимая, что это традиции, а не просто так, мы сможем ответить на вопрос, что есть русская фотография, и понять, какой она должна быть.
Очень важно отметить еще одну особенность противников появления русской фотографической традиции, которую я не отметил выше — как правило, эти люди уже являются сторонниками какой-либо иностранной «школы», существующей в современной России, и крайне не заинтересованы в появлении чего-то нового.
Фотография — это, прежде всего: визуальное, композиционные приемы, работа со светом, набор инструментов, материалы, и т.д. — то, что граничит с ремеслом.
Далее следует философия, отношение к окружающему миру и отношение мира к художнику, то, что казалось бы не очень визуально, но не менее важно, чем выбор камеры или пленки.
Является ли география и постоянное место жительства чем-то принципиальным, характеризующим принадлежность к национальной традиции, вопрос открытый.
Сейчас у нас есть уникальная возможность — придумать русскую картинку, решить из чего она должна состоять, в техническом, визуальном и философском смысле.
Мне нравится средний формат, старые камеры, с оптикой, у которых потрясающий, неповторимый рисунок, пленка Кодак, мягкая и теплая, на мой взгляд, максимально точно передающая на бумагу ту картинку, которую я вижу в реальной жизни. Но я допускаю мысль, что кому-то нравится 35 мм и ч/б, или новая Мамия с холодной Фуджи, дело вкуса. Абсолютно точно это не цифра, которая уже по «качеству» давно стала «лучше» пленки, но обладает потрясающей особенностью все унифицировать, лишать человека собственного стиля.
Посмотрите на результаты великих репортерских конкурсов за последние лет десять, и поймете, о чем я говорю. Цифровая фотография создала глобальную репортерскую школу, с одинаково подправленными равами, одинаковым светом и пластиковыми лицами. Поэтому понятие национальной традиции применимо только к аналоговой фотографии, где у фотографа, художника есть возможность оставаться собой, не ориентируясь на глобальную одинаковость.
Национальная школа — это только пленка.
Лучшие портреты — у французов, на которых в свою очередь повлияла голландская, испанская и английская визуальные традиции. Великий скандинавский пейзаж, холодный, чистый, минималистичный. Англо-саксонская работа со светом, которую можно увидеть только у англичан и американцев с Восточного побережья. Британский юмор в фотографии, тонкий, безжалостный, способный сделать смешным даже очень страшное.
Композиция может прийти из русской иконописи, которая, казалось бы, вообще не касается фотографии, но, между тем, оказала колоссальное влияние на то, как мы воспринимаем картинку, и это нельзя изменить. И самая главная составляющая, граничащая с философией — народные фотографии из социальной сети Вконтакте, то, чего больше нет нигде в мире, «нашего всего», с коврами, женственными женщинами, брутальными мужчинами и безумными коллажами, которые невозможно как-то описать и классифицировать.
Философскую базу русской школы фотографии должны сформулировать критики и кураторы, и, желательно, не из фотографического сообщества, т.е. не заинтересованные в продвижении американской или скандинавской традиции под видом общечеловеческой.
Это мой рецепт, и я буду делать все от меня зависящее, чтобы русская школа фотография была именно такой.
