Многие давние изобретения науки и техники прочно вошли в наш повседневный обиход, стали привычными и мы не усматриваем в них ничего чудесного. Так уж устроен обыватель – его восхищают лишь те открытия и изобретения, которые случились на его личной памяти. И то недолго. К примеру, я прекрасно помню в какой восторг мои родители и сверстники приходили от телевидения, а сегодня этот удивительный прибор – телевизор все называют «ящик». И смотреть в него тошно. Так и потрясавшие современников изобретения 19 века не вызывают в нас никакого пиетета. Паровой двигатель, беспроводное радио, светопись, электрическое освещение, телефон, автомобиль, самолёт… Этими и многими другими диковинами позапрошлого века ошеломить нас уже невозможно. В том же ряду стоит и открытие немецким учёным Вильгельмом Конрадтом Рентгеном (1845-1923) лучей, способных фотографировать невидимое. В том же ряду – и по степени распространённости. Правда, мы не отдаём себе в этом отчет. Но вспомните: граждане советской страны фотографировали содержимое своих организмов гораздо чаще, чем физиономию на паспорт. К сожалению, это достижение социализма мы утратили. К сожалению, потому что и до сих пор нет более надёжного способа выявить на ранней стадии такие грозные заболевания, как туберкулёз и рак. Рентгеновские снимки способны поставить диагноз на той стадии недуга, когда медицина может легко с ним справиться. Словом, нам кажется – чему тут удивляться? Никакого чуда! Рутинная процедура в любой поликлинике. Но не так обстояло дело всего-то сто с небольшим лет назад.
В самом конце «железного века» сообщение мало кому известного профессора вюрцбургского университета Рентгена об открытии икс (Х – неизвестные) лучей, способных проникать сквозь непрозрачные глазу предметы, вызвало самую настоящую сенсацию. О нём немедленно написали не только научные, но и все массовые газеты и журналы. А в следующем году в мировой научной печати было опубликовано более тысячи работ, посвященных применению рентгеновских лучей. Особый интерес лучи вызвали у поклонников фотографии, которые сразу же включили их открытие в сферу своих интересов. Фотографическая общественность пристально следила за применением лучей, а фотографические журналы с завидной регулярностью перепечатывали из мировой прессы новости об их использовании – человечество в то время ещё не вполне понимало, где и как можно употребить это чудо на практике и с пользой для дела. В этом смысле показателен заголовок передовицы второй книжки журнала «Фотографический вестник» за 1896 год: «Теневая светопись. Новая область светописи, открытая профессором Рентгеном». Далее текст, в котором, подробно описав опыты с электричеством и трубками Крукса, предшествовавшим открытию, редактор сообщал, что учёный «производил фотографии на обыкновенных светочувствительных пластинках. Лучи, производящие на неё впечатление, но не видимые для зрения, проникают сквозь дерево, органические вещества и т.п. тела. Металлы и кости невидимых лучей не пропускают». И далее: «Новые фотографии можно проводить среди белого дня в закрытой кассете, т.е. невидимые лучи проходят сквозь задвижку, закрывающую пластинку. <…> К сожалению при снимании нового рода стеклянные объективы не имеют никакого значения, потому что не преломляют невидимых лучей. Потому приходится пока копировать непосредственно. <…> Открытие находится в зачаточном состоянии и трудно сказать, какая ему предстоит будущность».[1] «Копировать непосредственно» означает, что снимки можно было делать только сомасштабные объекту, без увеличения и уменьшения.
Как тут не вспомнить одного из изобретателей светописи французского художника Луи Жака Манде Дагерра (1787—1851)? Ведь 1839 году публикации об изобретённом им способе закрепления изображений «созданных самим солнцем» вызвали не меньшую сенсацию, и носили весьма противоречивый характер. Например, петербургская «Северная пчела», подробно описав метод Дагерра, резюмировала: «Почитаем бесполезным говорить о будущем влиянии этого открытия на искусства; последствия этого остроумного изобретения могут быть только полезны».[2] И что уж совсем неожиданно: «для светских людей [изобретение] может служить приятным развлечением, и хотя тут все делается посредством химического производства, эта легкая работа очень понравится дамам».[3] Напомню – проявление светочувствительных пластинок Дагерра велось в парах ртути (!). А вот французский ученый Доминик Франсуа Жан Араго сразу же увидел в открытии светописи колоссальную пользу для науки и настоял на выкупе изобретения французским правительством с последующим даром его человечеству. Он был убеждён, что в противном случае необходимость приобретать у автора патент на пользование дагерротипией сдержала бы прогресс науки. Таким образом, с лёгкой руки Араго Дагерр обеспечил себе пожизненную ренту и наслаждение от ласкающих лучей всемирной славы, а для учёных мира была открыта возможность бесплатно использовать дагерротипию во благо науки. Чем они и воспользовались, сделав в исторически короткое время колоссальный прорыв во многих отраслях знаний. Это же обстоятельство позволило и многим предприимчивым людям сколотить на даровом изобретении немалые состояния.
Нечто похожее произошло и с открытием Х-лучей. Ученый-подвижник Рентген, как и его коллега физик Араго (в случае с Дагерром) понимал значимость своего открытия для науки – лучи могли быть сразу же и непосредственно практически использованы в технике и медицине, и он полагал, что они должны стать общим достоянием человечества. К досаде Рентгена невидимые лучи вызвали ажиотажный интерес не только среди учёных. Предприимчивый люд принялся на все лады приспосабливать его открытие к извлечению быстрой – сенсация! – прибыли. Отчасти в этом виноват и сам физик – ведь он наотрез отказывался от предложений германских и американских предпринимателей заполучить у него, как сказали бы сейчас, эксклюзивные права на использование результатов его трудов. Учёного-бессребреника раздражала внезапно свалившаяся на него известность, отрывавшая у него драгоценное время и мешавшая дальнейшим экспериментальным исследованиям. Но раз Х-лучи «общее достояние», то деловые люди пустились во все тяжкие, зачастую ведя себя при этом подобно мартышке из известной басни Ивана Андреевича Крылова. «К несчастью, то ж бывает у людей: / Как ни полезна вещь, – цены не зная ей, / Невежда про нее свой толк все к худу клонит». Судите сами. Цитирую прессу 1896-1897 годов.
«Рентгеновы лучи для рекламы. В Лондоне нашелся догадливый сапожник, который удачно приложил рентгеновы лучи для рекламирования своего дела. Он выставил в окне своего магазина фотографию костяка ноги, обезображенной плохим сапогом, и другую подошвы сапога с перегнутыми в ней шпильками. Разумеется, в подписи указано, что сапоги, давшие повод к теневым фотографиям, были сделаны не в мастерской выставившего фотографии. Цель сапожника по-видимому была достигнута, потому что светописи привлекали внимание прохожих».[4]
«Применение теневой фотографии. Португальская королева Амалия применила снимание лучами Рентгена для очень полезной цели. Именно она дала сделать теневые снимки туловища многих придворных дам с целию показать вредные последствия стягивания тела корсетом».[5]
«До сих пор были известны случаи применения рентгеновских лучей для определения присутствия поглощённых посторонних тел в организме, но теперь в журналах сообщают вполне серьёзно о приложении этого средства для предотвращения поглощения постороннего тела, ссылаясь на следующий случай. При изготовлении одною дамою в Зундерланде пирога, она уронила в тесто кольцо и заметила пропажу, только когда печенье уже было вынуто из печки. Опасаясь, что кто-либо из домочадцев может подавиться кольцом, она имела счастливую мысль снести пирог к светописцу, который посредством рентгеновских лучей определил, где находится кольцо. Любопытно было бы узнать, сколько зундерландский фотограф взял за свой труд? Вероятно больше, чем стоил весь пирог. Известен случай, в котором один ребёнок проглотил монету, засевшую в пищеводе, и матери невозможно было отыскать в Лондоне фотографа, который бы сделал снимок посредством рентгеновских лучей дешевле 5 шиллингов, т.е. 2 ½ рублей. Неужели пирог был дороже?»[6]
«Недавно встретился случай применения теневой светописи в деле страхования от несчастий. Обществу страхования от несчастий одним лицом было заявлено требование. Вследствие полученного отказа, он предъявил в суд жалобу с приложением теневой светописи, представляющей его повреждение. Пока дело оказалось нерешенным, потому что в данном случае не признали выполненною сведущим человеком. Как бы то ни было, является ещё новое поле важного в практической жизни применения теневой светописи».[7]
«В Балтиморе было возбуждено дело против общества железной дороги. Человек с рукою, перевязанною от кисти до локтя, утверждал, что жестко страдает вследствие перелома руки вагоном общества и требовал через своего адвоката вознаграждение в 3500 долларов, отказываясь принять 100 долларов, которые ему предлагало общество, чтобы избавиться от хлопот, сопряжённых с процессом. Считая претензию истца неосновательною, общество потребовало, чтобы предплечье исследовали рентгеновскими лучами. По снятии повязки, рука оказалась обожженною и окрашенною. Снимок, сделанный с помощью рентгеновских лучей, убедил, что кости были невредимы, из чего заключили, что окраска предплечья произошла не от повреждения, а от преднамеренного травления кислотою. Когда истцу представили теневой снимок, он выразил готовность удовлетвориться 25 долларами, но ему отказали в этом. Таким образом, рентгеновские лучи избавили общество от убытка, который намеревался нанести ему обманщик».[8]
Не стану больше приводить цитат с подобного рода сообщениями, но поверьте, там есть всё: и курьёзы, и нелепости, и неуклюжее, на ощупь, применение новых лучей к общественной пользе, и пристальный интерес к теневой светописи со стороны фотографов. Впрочем, в первые десятилетия с момента открытия, включение новой светописной технологии в инструментарий художнического творчества существенно сдерживалось состоянием техники. Одной из редких известных нам попыток создать с помощью рентгеновых лучей творческие изображения можно назвать эксперименты знаменитого пражского фотографа Индржиха Экерта (1833-1905). Применяя лучи в комбинации с хромолитографией и фототипией, он создавал невозможные ранее фотомонтажи, воплотившиеся уже в 1896 году в альбом рентгенограмм. Листы этого альбома современники воспринимали и оценивали как произведения нового искусства.
В январе 1896 года, в качестве приложения к своей специальной публикации о новых лучах, Рентген послал друзьям, коллегам и научным институтам несколько изготовленных им фотографий. Одна из них – левая рука госпожи Рентген, сфотографированная 22 декабря 1895 года, приводила публику в полный восторг. На отпечатке, выглядевшем как негатив, отчетливо были видны почти белые кости на фоне более тёмного изображения мягких тканей, а на фаланге одного из пальцев – белая полоса от задержавшего икс-лучи кольца. Немецкий писатель Томас Манн в романе «Волшебная гора» (роман увидел свет в 1924) мастерски описал, как восхищала и одновременно ужасала людей сцена созерцания чужого и собственного невидимого. Главному герою романа Гансу Касторпу врач разрешил взглянуть через экран на собственную руку, просвеченную рентгеновскими лучами, и Ганс «увидел то, что ожидал увидеть, но что, однако, видеть людям не предназначено: ведь он заглянул в собственную могилу. Благодаря силе световых лучей, предвосхитивших его разложение, Ганс Касторп увидел облекавшую его плоть распавшейся, истаявшей, обращенной в призрачный туман, а в ней – тщательно вычерченный костяк правой руки, и на одном из пальцев этой руки – свободно висевший черным кружком перстень с печаткой, полученный от деда, устойчивый предмет земного бытия; человек украшает им свое тело, а этому телу суждено под ним истаять, и перстень освобождается и переходит к другой плоти, которая опять некоторое время будет носить его».[9]
Невиданное доселе действие лучей на фотослой возбуждало людей настолько, что при чтении докладов об их открытии, первые демонстрационные снимки по методу Рентгена вывешивались в аудиториях исключительно в рамах за стеклом – в противном случае они бесследно исчезали. Тут никакой мистики – их просто похищали, в качестве диковинного сувенира. Учёный сетовал: «Для меня фотографирование было средством для достижения цели, а теперь это делают главным». Но джинн уже был выпущен из бутылки. Те, у кого была техническая возможность, делали бесчисленные повторения рентгеновской композиции. Вот примеры. В 1894 году в Кронштадте было создано отделение Русского технического общества, учредителями которого был ряд морских офицеров и штатский – будущий изобретатель радио коллежский асессор Александр Степанович Попов, занимавшийся разработками средств беспроволочной связи для нужд флота. Как только появилась информация об открытии Рентгеном новых лучей, Попов тут же воспроизвел рентгеновскую трубку и в январе 1896 года одним из первых в России получил снимок кисти своей руки.[10] Вслед за ним, аналогичными фотографиями обзавелись едва ли не все члены Кронштадского отделения общества. Спустя век большой резонанс получила выставка «Разговор руками: Фотографии из коллекции Буля», совершившая турне по известнейшим музеям мира. Нью-йоркский общественный деятель и коллекционер Генри Буль собрал более тысячи фотографий рук, созданных фотографами разных стран и времен – от дагерротипа до современных произведений искусства. В этом собрании оказалась и рентгенограмма кисти руки (правда без кольца), выполненная 1897 году парижанином Эженом Дюкрете (1844-1915). Тем самым инженером и предпринимателем, что год спустя построил экспериментальный приёмник беспроволочной телеграфии по чертежам Попова и провел уникальный опыт телеграфной связи между Эйфелевой башней и парижским Пантеоном. Словом, подсчитать количество повторений первоснимка не представляется возможным.
Кстати, в первое время рентгенографии делались на обыкновенных фотоматериалах, светочувствительность которых требовала достаточно длительной экспозиции (от 3 до 10 минут). Но уже в 1897 году компания Истмена выпустила в продажу бумагу под названием X-ray papir с очень светочувствительным слоем, специально приготовленным для теневой светописи. Что, естественно, говорит о массовом спросе на такую продукцию.
Все же, если вернуться к публикациям конца 19 века, то заметим, что вскоре в прессе появились тревожные вести. «Интересные рентгеновские лучи имеют и своеобразные неприятные свойства. Один молодой человек, который недели четыре служил для демонстрации опытов с рентгеновскими лучами, к величайшему своему изумлению заметил, что на местах его тела подвергнувшихся действию этих лучей, стала лупиться кожа и появились язвы, а кроме того, у него стали лезть волосы и он находится в опасности оплешиветь. Волосы стали вылезать также у больного, подвергшегося в Оклере, в штате Висконтин, действию рентгеновских лучей для определения проф. Fred. S. Jone’сом у него пули, застрявшей в голове».[11] Это может показаться неправдоподобным, но скверные симптомы пытались использовать во благо. Как вам понравится следующая новость? «Уже указанное нами наблюдение, что рентгеновские лучи изводят волосы, побудило доктора Фрейнда воспользоваться ими у одной 15-тилетней девушки, у которой затылок и спина были густо покрыты волосами. Попытка удалась вполне после ежедневного двухчасового действия рентгеновских лучей 12 дней подряд. [Sic! – АК] Они вызвали также воспаление кожи, которое однако прошло без всяких неприятных последствий. Может быть и кожевенники извлекут пользу из рентгеновских лучей для животных».[12] Ужас! Надо ли говорить, что о дальнейшей судьбе юной пациентки ничего не сообщалось?
Тут хоть были благие намерения, стремление к лучшему. А что нам делать с историей, приключившейся со знаменитым американским изобретателем Томасом Эдисоном (1847-1931)? Когда обыватели не без резона усмотрели в икс-лучах возможность проникновения в интимные сферы жизни – лучам тогда приписывали возможность заглядывать сквозь одежду, стены и запертые двери – хозяин «фабрики изобретений» получил от одной из фирм заказ на оборудование театральных биноклей рентгеновскими приставками, позволяющими видеть сквозь платье. (А спириты, ясновидящие и другие приверженцы оккультных наук углядели в лучах даже возможность заглянуть в душу). Нездоровая во всех смыслах идея никого не шокировала – ведь уже в то время во Франции при таможенном досмотре стали просматривать рентгеновскими лучами багаж путешественников, дабы выявить контрабанду. Но чтобы «сквозь платье»? Вот вам известие из современной (начала 21 века) новостной ленты. «Туристы в аэропорту Schiphol показывают стриптиз таможенникам… Новый вид сканера приступил к работе в международном аэропорту Schiphol в Амстердаме. Рентген не только с легкостью выявляет спрятанные на теле оружие, наркотики и другие опасные и запрещенные вещества и предметы, но и показывает ваше тело во всей красе. Для соблюдения личной тайны и дабы не смущать пассажиров … сами мониторы установлены в специальной комнате, где «любоваться» на раздетых пассажиров могут только сотрудники службы безопасности … Пока остается возможность пройти контроль через обычный, «не раздевающий» сканер. Такая процедура может занять больше времени и в случае необходимости потребовать личный досмотр-обыск, да и сохранится недолго – до тех пор, пока все старые сканеры не заменят «раздевающие» новинки».
Кто знает, может быть Эдисон уже в 19 веке придумал бы нечто подобное, если бы не одно обстоятельство. Вскоре после получения авторитетным американцем заказа, разнеслись вести вроде этой: «Говорят, что Эдисону пришлось отказаться от всех дальнейших исследований рентгеновских лучей, потому что они расстроили серьёзно его здоровье. Действие их было таково, что у него ослабло зрение и вылезли волосы. Несколько месяцев тому назад он не мог более сжимать руки. Действие рентгеновских лучей этого рода до сих пор не наблюдалось».[13] Положим, за счёт этого «говорят», известие можно отнести к слухам, но и в действительности дело обстояло не лучшим образом. Эдисон, изобретя удобный демонстрационный аппарат, в мае 1896 года открыл в Нью-Йорке рентгеновскую выставку, на которой любознательные посетители могли разглядывать собственную руку на светящемся экране. Через некоторое время помощник Эдисона, тот самый, что занимался постоянными демонстрациями прибора, скончался от тяжелых лучевых ожогов. Вот тогда-то изобретатель и прекратил все дальнейшие опыты с коварными лучами. (А как, спрашивается, быть сегодня тем, кто часто пользуется услугами авиакомпаний?)
Слава Рентгена и Эдисона была так велика, что у современников не было сомнений – скоро всякий человек сможет купить бессовестный бинокль. Тут оживились производители нижнего белья, кошельков, головных уборов, которые принялись рекламировать свой товар, якобы защищающий от рентгеновых лучей. Шумиха поднялась такая, что в сенат одного из американских штатов был внесен законопроект, требующий запретить употребление Х-лучей в театральных биноклях.
Ну а что же сам физик? Как я уже отмечал, слава раздражала Рентгена и он тяготился неожиданной известностью. Заглянув в невидимое, физик-экспериментатор вряд ли предполагал, чем обернётся этот взгляд для него лично. Ещё меньше он мог предположить, что будут высвечивать открытые им лучи в будущем. Но сначала о прижизненных обстоятельствах. В 1901 году были присуждены первые Нобелевские премии, и Вильгельм Конрад Рентген стал первым ученым-физиком, ставшим её лауреатом. Благодарные европейцы назвали открытые Рентгеном лучи его именем, в англоязычных же странах прижилось легче произносимое название «X-rays». В его честь названа и внесистемная единица дозы гамма-излучения «рентген». (Правда в русском языке, из-за трудностей с написанием буквы «ё» вместо оригинального произношения Рёнтген, устоялось теперь привычное нам Рентген с переносом ударения на последний слог). Деньги, полученные от нобелевского комитета, учёный завещал университету, в лаборатории которого было сделано его открытие. Рентген скончался на 78 году жизни от рака, завещание вступило в силу, но после падения Германской империи инфляция обесценила его вклад.
Может показаться странным, но первый памятник немецкому физику Вильгельму Рентгену был установлен не на родине, а в России. Ещё при жизни великого учёного. Произошло это в послереволюционном Петрограде в 1920 году. С 1918 года по так называемому «плану монументальной пропаганды», закрепленному декретом Совета народных комиссаров, новые власти принялись повсеместно разрушать памятники «воздвигнутые в честь царей и их слуг», а вместо них ставить памятники «деятелям революции, выдающимся учёным и деятелям культуры». В числе первых в «городе трёх революций» были открыты памятники-бюсты К. Марксу, А. Радищеву, Ф. Лассалю, Г. Гейне, Т. Шевченко, Д. Гарибальди и др. Всего в первоочередной список было включено 69 имён. Имя Рентгена, вероятно по инициативе одного из его учеников Абрама Фёдоровича Иоффе, попало в новый пантеон. Придерживавшийся марксистских взглядов Иоффе был в фаворе у советской власти. Проект памятника выполнил художник Натан Альтман и 20 января 1920 года он был установлен на Лицейской улице перед недавно созданным первым в России рентгенологическим и радиологическим институтом. Выполненная из гипса голова ученого покоилась на деревянном пьедестале, на котором были начертаны имена ученых, развивших теорию, связанную с рентгеновским излучением. Новые памятники делались быстро и из недолговечных материалов. Вскоре, под влиянием неблагоприятных климатических условий, многие пришли в негодность, и большинство из них не было возобновлено. С Рентгеном произошло иное – памятник ему было решено перевести в постоянный материал. Новый заказ выполнил скульптор В. А. Синайский, взявший за основу первоначальный проект Альтмана. В 1926 году на высоком фигурном постаменте из красного неполированного гранита был установлен новый бронзовый бюст выдающемуся немецкому учёному, существующий и по сей день. Но и на его долю выпала непростая судьба. 29 мая 1942 года в сообщении «от советского информбюро» петербургская поэтесса Вара Инбер, жившая неподалёку, рассказала такой эпизод из жизни блокадного Ленинграда. «В марте 1942 года в Ленинграде в предвесенний, солнечный день германский снаряд взорвался у самого входа в институт, убил несколько детей … и сбросил бронзового Рентгена с его пьедестала. <…> Голова Рентгена, как срезанная ножом, лежала на земле. Ее сорвало взрывной волной. Постамент покривился, но устоял … я проходила по этой улице на другой день. Бронзовая голова уже не была повержена во прах. Чьи-то заботливые руки, видимо, с большим трудом подняли ее с земли и снова возложили на пьедестал. Теперь голова великого немца лежала на боку, скорбно припав щекой к холодному граниту. Нежный мартовский снежок падал на бронзу, таял и покрывал высокий лоб как бы холодным потом. Крупные капли катились по бронзовой щеке».[14]
Ещё в 1923 году, в год смерти Рентгена, Лицейская улица, названная так в 1887 году по выходившему на улицу Императорскому лицею, который был переведён сюда в 1844 году с одновременным переименованием из Царскосельского в Александровский, была переименована в честь В. К. Рентгена. Советская власть к неудовольствию коренных петербуржцев охотно стирала с топонимической карты города старорежимные названия, но тут, пожалуй, один из немногих случаев, когда новый топоним не вызвал раздражения и сохранился до наших дней. Это тем более справедливо, что именно в Советском Союзе в 1950-х годах открылось совершенно неожиданная область применения отработанной продукции рентгеновских лабораторий.
К середине 20 века рентгеновские лучи, не переставая оказывать глубочайшее влияние на физическую науку, технику и медицину, утратили свою таинственность. Казалось бы, ресурсы ненадлежащего использования давнего открытия профессора Рентгена исчерпаны. Но история распорядилась по-своему. Когда миновала Вторая мировая война и началась война «холодная», Советский Союз окружил своих граждан так называемым «железным занавесом», сделавшим происходящее вовне, в других странах, не только невидимым, но и неслышимым. И вот тогда в нашей стране возникло причудливое и беспрецедентное в мировой культуре явление, получившее название «Музыка на рёбрах» или «Пластинки на костях». Так обозначали музыку, которую записывали электрорекордером на отработанных рентгеновских снимках в подпольных студиях.
Начало «музыкальному самиздату» было положено в Ленинграде. В 1946 году на Невском проспекте в доме № 75 открылась студия звукозаписи под вывеской «Звуковые письма». Студия предлагала клиентам необычную услугу: наговорить через микрофон какую-либо речь или напеть песенку и записать это на специальных полумягких дисках-пластинках. Но подлинная цель была иной – здесь день и ночь делали, как сейчас бы сказали, пиратские копии с фирменных грампластинок, которые из-под полы распространялись на черном рынке. Вскоре несколько предприимчивых меломанов, сконструировав собственный звукозаписывающий аппарат, открыли ещё одну подпольную студию с логотипом «Золотая собака». Один из создателей «Золотой собаки», поэт и издатель Борис Иванович Павлинов (более известный в художественных кругах под псевдонимом Тайгин), вспоминал, что у покупателей большой популярностью пользовалась «джазовая музыка популярных зарубежных оркестров, а главное – песенки в ритмах танго, фокстрота и романсов, напетых по-русски эмигрантами первой и второй волны эмиграции из России». С мягких пластинок из листов рентгеновской пленки, на которой просматривались черепа, ребра грудной клетки, кости прочих частей скелета, россияне впервые услышали оркестры Бенни Гудмена, Дюка Эллингтона, Гленна Миллера, трубу Диззи Гиллеспи, песни Элвиса Пресли и многих других звёзд мировой музыки. Оригинальные альбомы всеми правдами и неправдами привозились из за границы или приобретались в магазинах Торгсина, где их можно было купить, сдав государству золотые изделия. «С костей» звучали запрещённые записи русских эмигрантов: Петра Лещенко, Александра Вертинского, Константина Сокольского. «На ребрах» выпускались и песни, авторы которых даже и не пытались пробиться в официальные студии грамзаписи, понимая всю опасность обращения туда со своим репертуаром. Словом, с самопальных пластинок звучало всё то, что не могло просочиться через многослойные фильтры советской цензуры.
Но власти тоже не дремали и педантично боролись с внутренней крамолой, возникавшей под «тлетворным влиянием загнивающего капитализма». Предприимчивых меломанов неоднократно судили, инкриминируя им «изготовление и распространение граммофонных пластинок на рентген-пленке с записями белоэмигрантского репертуара, а также сочинение и исполнение песен, с записью их на пластинки, хулиганско-воровского репертуара в виде блатных песенок». Оборудование и готовые тиражи изымали и уничтожали, но «взломщики душ» – так окрестила их советская пресса – вернувшись из заключения, каждый раз восстанавливали производство. Мало того, они снабжали самодельной звукозаписывающей аппаратурой ручной сборки окраинные республики Союза где местные предприниматели, в свою очередь, знакомили советскую молодежь с лучшими песнями, пришедшими с Запада. Так что суммарный тираж изготовленных в Советском Союзе нелегальных граммофонных пластинок вряд ли поддаётся подсчёту. Во всяком случае, и по сей день есть меломаны, которые хранят фонотеки на снимках чьих-то суставов и легких. Сейчас уже трудно разобраться, чего в этой деятельности было больше – предпринимательства ради извлечения прибыли или любви к музыке и культурного сопротивления, но как бы то ни было, в 1950-е годы благодаря открытию профессора Рентгена и смекалке русских умельцев теневая звукозапись послужила духовному здоровью задыхающихся в тисках советской цензуры россиян.
На этом фрагменте биографии нашей страны можно было бы и завершить рассказ о теневой светописи, её формальном и неформальном применении, если бы не одно обстоятельство – на рубеже 20-21 веков в разных странах мира появились художники, которые стали называть себя X-Ray Photographer.
Чаяния фотографов конца 19 века на творческое использование «нового рода светописи» не увенчались успехом. В то время и технический инструментарий светописи был весьма скуден, и эстетические рамки для включения нового изображения в область искусства довольно жестки. Весь 20 век непрерывно совершенствовались технологии получения светописных изображений, а открывающиеся технические возможности провоцировали художников на создание новаторских образов. Фотография прекрасно научилась описывать внешнюю поверхность вещей, но как ни соблазнительно было заглянуть под поверхность, находящееся под ней оставалось скрытым. Большинство фотографов следовало призыву Сьюзан Зонтаг (Susan Sontag): «Окончательная мудрость фотографического изображения в том, чтобы сказать: Вот поверхность. Теперь думай, а лучше чувствуй, постигай интуитивно то, что должно быть под поверхностью, если она выглядит так, как выглядит». Но не забывали светописцы и открытие Рентгена. Словно не желая (или не умея?) передавать внутренне через внешнее, то один, то другой фотограф дерзновенно создавал произведения, в которых использовал невидимые до рентгеновых лучей картины и обращался к внутренней красоте напрямую. Компьютерная революция, добравшаяся к концу века до фотографии, в корне изменила ситуацию. Ещё в 1960-е годы канадский мыслитель Маршал Маклюэн утверждал, что «гибридное смешение, или встреча, двух средств коммуникации – момент истины и откровения, из которого рождается новая форма». Эксперименты с рентгеновским изображением, ранее носившие эпизодический характер, с внедрением цифровых технологий обрели новое дыхание и для многих авторов стали ключевым стилеобразующим приёмом. Вооружившись гибридными технологиями, одни из них, включив стилистику проникающего взгляда в качестве одной из красок своей творческой палитры, используют её лишь в пределах того или иного развернутого артистического проекта, другие – полностью замкнули свои художнические действия на показе невидимого. Познакомимся с некоторыми из них.
Джудит K. Макмиллан (Judith K. McMillan) работает в Кливленде в Музее естественной истории. Балансируя между наукой и искусством, она использует рентгеновский аппарат в качестве камеры для фотографирования внутренней структуры растений. Её эксперименты, открывающие невидимую человеческому глазу красоту природных форм, сдерживаются параметрами камеры, которая принуждает «копировать непосредственно», т.е. использовать только тот ботанический материал, который умещается в рентгеновский аппарат. Возможно поэтому ее фотографические листы очень напоминают фотограммы и калотипы одного из родоначальников фотографии Уильяма Генри Фокс Тальбота. Разумеется, её «карандаш природы» прорисовывает сложность ботанических структур значительно тщательней и технически совершенней. Состояние дежавю усиливается тем, что Джудит, как и пионеры светописи, слегка иллюминирует свои листы. Делает она это для разведения перекрывающихся слоев, придавая одному тёплый, другому холодный тон. Критики, усматривая в творчестве художницы прекрасный брак науки и искусства, отмечают, что от созерцания микромира на её изображениях возникают «как эфемерные, так, одновременно, и жуткие впечатления».[15]
Берт Майерс (Bert Myers) живёт в Новом Орлеане. Майерс – профессор кафедры хирургии в отставке и давний поклонник фотоискусства. Учился фотографии у видных американских фотографов, а позже и сам преподавал фотографию в ряде городов Америки и Европы. В 1980-х годах Майерс получил в своё распоряжение точный рентгеновский аппарат, предназначенный для получения изображений кровеносных сосудов. Вскоре он заметил, что некоторые из снимков похожи на абстрактные картины, он стал изучать применение X-лучей для целей фотоискусства. Полагая при этом себя первым в использовании метода. Однако, будучи истинным ученым, Майерс обратился к истории и, убедившись в своём заблуждении, в лекциях и интервью честно указывает предшественников, таких как Goby, Hall Edward, Dain Tasker, Albert Richards. Излюбленными объектами для творческих манипуляций профессора стали моллюски и всевозможные ракообразные, которых он перефотографировал великое множество. Так же не миновали его проникающего взгляда цветы и мелкие рыбы. Первоначально, тщательно обработанный и доведённый до тонкого графического рисунка слайд, Берт помещал в увеличитель и, экспонируя цветную фотобумагу cibachrome через фильтры, получал цветные увеличения. То есть использовал вполне традиционную технику при печати изображений. Позже он стал оцифровывать слайды и добавлять в них цвет, работая на компьютере. Картины, созданные Майерсом с помощью рентгеновских лучей, экспонировались на множестве выставок и опубликованы в авторской книге с программным для х-ray фотографов названием «Внутренняя красота природы» (Inner Beauty of Nature).[16]
В очень близкой манере Макмиллан и Майерсу (по содержанию и по технике исполнения) работает их соотечественник Стивен Майерс (Steven N. Meyers). Через интернет магазины продаются сотни постеров с его, созданными при помощи рентгеновских лучей, ботаническими композициями. В этом можно убедиться, заглянув на сайт allposters.com/
А вот Кен Вайссблюм (Ken Weissblum) применяет снимки невидимого иначе. Вполне традиционные классические фотографии нью-иоркских моделей, снятых в танце обнаженными, маэстро совмещает с рентгеновскими снимками. В ход идут как плёнки с изображением своих собственных внутренностей, так и рентгенограммы членов семьи и друзей. Оценивая плоды творчества Вайссблюма, критик Кристина Францони (Kristina Franzoni) отмечает, что «Очарованный дуализмом, создаваемым в человеке тесной взаимосвязью его внешнего вида и внутренней души, Вайссблюм решил фотографически воссоздать способ, которым человек взаимодействует с формами и контурами рентгеновских теней, через клинические изображения, которые кажутся рентгенограммами инопланетных существ». И далее: «Его полубольничные фотографии показывают зрителям/пациентам то, что движется и танцует внутри нас. <…> В его сюрреалистических фотографиях эти танцовщицы — абсолютно свободные в своём выражении личных психоаналитических способностей — принимают элегантные хореографические позы внутри черепов, обнимают части скелетов, прыгают среди рёбер и берцовых костей с акробатическими представлениями, которые кажутся взятыми из фантастического фильма. Невозможно представить большую степень близости между двумя людьми, причём один буквально находится внутри другого, в совершенной общности тела и души, которая не может быть рождена на эмпирическом уровне, но стала возможной благодаря безгранным возможностям искусства и творчества».[17] Красиво, что тут ещё скажешь!
Можно лишь добавить, что Вайсблюм художнически – как бы это сказать помягче? – смело присваивает себе право говорить от имени великого ученого. Серии его фотографий с прыгающими среди берцовых костей голыми моделями называются «Мечты Рентгена» и «Видения Рентгена». Не менее самонадеянно и красиво обосновывает своё право на экспроприацию имени учёного и русский художник Юрий Шпаковский. Непрерывно пополняющаяся серия его графических работ называется «Откровения от Рентгена». Вот что он говорит: «Таинственные Икс–лучи, проникающие в глубину вещей, высвечивающие их суть, раскрывающие Тайны, более 100 лет назад открытые Рентгеном, стали моим художественным методом. Рентгенография — научный термин, получил второе значение: художественный метод, использующий стилистику рентгеновского снимка… Я применил Х–лучи в своей рентгенографике. Они проникают в глубину вещей, высвечивая их духовную суть, разоблачая загадки и обнаруживая новые тайны».[18] А знаете чем, по мнению автора, откровенно делится с нами Рентген? Вот темпера-рентгенографика, изображающая «Танец маленьких лебедей», словно через так и не изобретенную Эдисоном рентгеновскую приставку к театральному биноклю. А вот темпера «Царь дураков» с пояснением «Двойственность образа венценосца: задница на голове – голова в заднице». Так что насчёт высвечивания «духовной сути», тут, на мой взгляд, ещё бабушка надвое сказала. Но, не правда ли поразительно, как мало нужно современному художнику, чтобы с лёгкостью разобраться в тонкостях человеческой души и психики? Достаточно снимки внешнего совместить со снимками скрытых телесной оболочкой костей или нарисовать внутри черепа кости тазобедренные и вот она – «духовная суть человека»! А лучшие умы на протяжении всей истории человечества маялись в бесплодных поисках, где же душа в человеке теплится. Оказалось, всё просто!
Кредо фотографа-дизайнера из Великобритании Ника Веасея (Nick Veasey), которому он следует неуклонно – «Истинная красота – внутри». Это кредо, так или иначе, исповедуют все X-Ray фотографы, но каждый, как мы убедились, трактует внутреннюю красоту по-своему. Пожалуй, Ник Веассей – самый известный художник в этой своеобразной ветви современного искусства. Во всяком случае, изящное перышко его работы постоянно видят на рабочем столе своего компьютера миллионы людей, пользующиеся программой Adobe Photoshop. Правда, зачастую не идентифицируя произведение с автором. Работая с самыми разными материалами – пластмассой, металлом, цветами, деревьями и, конечно, с людьми, Веассей наполняет вполне обыденные предметы и объекты каким-то удивительным, потусторонним содержанием и заставляет зрителя взглянуть на все эти вещи под непривычным углом зрения. Для создания своих поразительных образов британец использует крупногабаритный рентгеновский аппарат и технологию, созданную специально для борьбы с терроризмом. О своей работе он рассказал так: «Я работал в освинцованном помещении, с очень тяжелой свинцовой скользящей дверью, которая запечатывалась прежде, чем рентгеновский аппарат включался. … Электричество высокого напряжения направлялось на радиоактивный источник, который испускал рентгеновское излучение. Лучи проходили через объект, с которым я работал, и создавали его изображение реального размера на специальной пленке, помещенной в светозащитную упаковку». Позже, эта пленка сканировалась, а скан обрабатывался на компьютере. Говорят, и Делвой этого не отрицает, что фотограф-энтузиаст даже спал под рентгеновскими лучами. Так что не напрасно ведущие мировые производители товаров охотно пользуются талантом Веассея для создания оригинальных рекламных образов своей продукции. Заглядывая внутрь вещей, от обуви и белья, до городского автобуса и авиалайнера, художник, не пренебрегая документальной честностью, позволяет нам рассмотреть объект как снаружи, так и с изнанки. В 2008 году вышел альбом X-Ray See Through the World Around You by Nick Veasey, в котором автор обобщил свой 13-летний опыт экспериментов с рентгеновским изображением.[18]
Художнику-концептуалисту из Бельгии Виму Дельвою (Wim Delvoye) тоже в таланте и оригинальности не откажешь, но в кругах мирового современного искусства за ним закрепилась репутация «тяжелого случая». Дельвой использует в своём творчестве различные техники и стилистики, но все его проекты неизбежно шокируют публику. В одном из «рентгеновских» проектов под названием Gothic works представлены огромные витражные окна, заполненные стёклами с абстрактными, на первый взгляд, изображениями. Лишь вглядевшись, замечаешь, что перед тобой призрачные снимки соитий на любой вкус. Своего рода «Камасутра от Дельвоя», которой он заполнил окна готического храма. А сделано просто: попросив своих друзей обмазать определённые части тела барием, он отправил их заниматься сексом в рентгеновский кабинет. Если мне понадобится иллюстрировать свой текст работами бельгийца, то без риска быть обвинённым в распространении порнографии я смогу показать лишь его «Поцелуй-3» (Kiss-3) из другого проекта – SexRays, выполненного в аналогичной «готическим» работам технике. Любознательных зрителей посылаю на персональный сайт художника в интернете.
Всё в той же паутине желающие могут найти и множество анонимных картинок, получивших название «фотоприколы». Их авторы, используя стилистику пронизывающего оболочку взгляда, создают порой изощрённые технически, но неизменно примитивные по мысли изображения. Мартышка всё примеряет очки.
PS – Не верите? Вот вам новости посвежей: «Как сообщает akihabaranews.com со ссылкой на wordpress.tokyotimes.org, в Японии разработан мобильный телефон с функцией рентгена. Устройство называется 5005X. К сожалению, практически никаких конкретных деталей о многообещающей разработке неизвестно. Согласно wordpress.tokyotimes.org, телефон оснащен сенсорным дисплеем и обладает несколькими уровнями «просвечивания» людей. Например, можно «снять» одежду, либо попытаться разглядеть скелет». Это, конечно (пока) «утка».
А вот другая весть – уже всерьёз. «Столичный школьник получил радиационное облучение в результате опасного домашнего эксперимента. Как рассказали в пресс-службе московского управления Роспотребнадзора, мальчик купил на рынке нужные детали и сам собрал рентгеновский аппарат. Две рентгеновские трубки типа БС-1 и БСВ-6 подросток купил в 2008 году на Митинском рынке. 21 декабря 2008 года он самостоятельно собрал прибор с использованием одной из трубок … и подставил кисть правой руки для проверки его работоспособности. Прибор заработал, в результате чего и произошло облучение. <…> В итоге на указательном пальце сформировался лучевой ожог III-IV степени. К счастью, медикам в результате проведения активной сосудистой терапии удалось сохранить функцию кистей рук. <…> Рентгеновские трубки типа БС-1, БСВ применяются в аппаратах для рентгеноструктурного анализа материалов для получения мягкого рентгеновского излучения и обладают невысокими напряжением на трубке — 45 кВт и эффективной энергией генерируемого рентгеновского излучения 15 кВт. Только в силу этих характеристик (мягкий спектр рентгеновского излучения) эксперимент не смог привести к более тяжким последствиям для здоровья подростка и не произошло облучения населения».
Примечания
1 Фотографический вестник, 1896, № 2. C. 25-27
2 Северная пчела, 1839 № 3, 4 января
4 Фотографический вестник, 1896, № 10. С. 239
9 Т. Манн. Волшебная гора. М. 1994. С. 261
10 Голоушкин В. А. С. Попов и фотография // Советское фото, 1959, № 5. С. 79-80
11 Фотографический вестник, 1897, № 1. С. 17
14 Вера Инбер. Улица Рентгена. В кн. «От советского информбюро…». 1941-1945. Публицистика и очерки военных лет. Т. 1. М., АПН, 1982
15 Подробнее познакомиться с творчеством Judith K. McMillan можно на её сайте
16 Подробнее познакомиться с творчеством Берта Майерса можно на его сайте
17 Кристина Францони. Кен Вайссблюм // Russian ZUUM, февраль-март, 2006. С. 36-39
18 Подробнее познакомиться с творчеством Ника Веассея можно на его сайте
