Георгий Костин

Начинаю цикл зарисовок о Суздальском фестивале

Признаюсь, я не хотел ехать в Суздаль на фестиваль «рус-арт-фото 2013». Ядовитые зерна, посаженные в мою душу Андреем Грининым, проросли. Гринину удалось таки внушить мне, что ВСЁ – дерьмо, и ВСЕ – воняют. И нет, да и в принципе не может быть ныне никакого просвета, а уж тем более намека на творчество. Еще раньше росток уныния зародил во мне и Игорь Старков. Процитирую его: «Нет никаких признаков, по которым иностранный критик, искусствовед или просто опытный фотограф, увидев картинку, безошибочно мог бы сказать: да, это снял русский, даже если фотография сделана в Европе или Азии.» Но у меня с юности сформировалась занудная привычка: не доверять ощущениям, а прежде, чем делать выводы – УДОСТОВЕРИТЬСЯ. Поэтому поехал, чтобы удостовериться. А именно - удостовериться в том, что фотоЖИЗНЬ в России, а тем более, русская фотография – являют собою в лучшем случае унылое кладбище, в худшем – заброшенную свалку.

И таки удостоверился. Но совершенно в обратном. Российская фотоЖИЗНЬ, в том числе русская фотография – ни только есть, но и находятся на подъеме, и излучают такую мощнейшую потенцию, что я увидел в ней паровоз, которому под силу вытащить наше отечество из кризиса. Тут уже критиковали выставку, представленную на фестивале, отмечая её невысокий (фиаповский) уровень. Как очевидец могу сказать, что эта критика неправомочна, да и несправедлива. Поскольку говорить только выставке, выдергивая её из общего контекста – значит вообще ни о чем не говорить. Речь нужно вести именно о ФЕСТИВАЛЕ, который длился четыре дня. Это было уникальное событие. Визуально его можно представить так. Выставка – это своего рода точка отчета. Она, скажем так – некая самая низшая планка. То есть, что есть – то есть. И действительно из семи тысяч работ – отобрали надо полагать лучшие. И если была только выставка, как в фиапе (тоже был очевидцем), тогда действительно было бы так, как вещает Гринин.

Однако настоящим украшением фестиваля – было совсем другое. То, что в программе называлось мастер-классами. Но это было гораздо больше и сильнее мастер-классов. Это были своего рода перфомансы или хепенинги, во время которых авторы показывали свои фотографические коллекции. И мы зрители, смотрели на фотографии через призму самого автора. То есть фестиваль можно визуально представить так: выставка – это некая исходная точка, отталкиваясь от которой, исходили лучами, уходящими в бесконечность, акционисты: они же, за исключением Светланы Пожарской - члены жюри. Таким образом исходная выставка как бы пополнилась работами и членов жюри… Плюс к этому уникальная творческая атмосфера, которая возникла возможно от того, что все участники, как акционисты, так и зрители все четыре дня заходились в замкнутом пространстве туристического комплекса, который изнутри выглядел как гигантский космический корабль с патологически длинными коридорами, переходящими один в другой… То есть мы все были в этом пространстве заложниками творчества, и естественно бурно фонтанировали творческим духом… Задушевные разговоры о творчестве спонтанно вспыхивали то там, то здесь, и каждый мог подойти и прислушиваться к разговорам. Секретов ни от кого не было… Иными словами, фестиваль в Суздале состоялся именно потому, что он протекал как многодневный хепенинг с единой стилистикой, в едином для всех пространстве и времени…