Этот проект я начал в Халле (Кингстон-апон-Халл, Великобритания) в 1970-х, сам об этом не подозревая. С тех пор многое изменилось: нет уже ни тех баров, ни тех улиц, ни того общества, ни даже тех фотокамер. Но древние как мир истории продолжают формироваться в сумрачном и таинственном пространстве баров. Как фотографу мне интересно работать в хаосе этих плохо освещенных пространств, надеюсь, мой интерес разделяют и другие фотографы, предложение к которым находится в конце этой статьи.
Бары – это сцена, на которой действующие лица разыгрывают роли, принимают позы, веселятся, впадают в отчаяние и ввязываются в потасовки. Сюда приходят, чтобы найти кого-то или потеряться самим, повысить самооценку или «разойтись по швам». Бары, кафе и бильярдные – где смешиваются люди и выпивка – отличные места для наблюдений за людьми в их возвышенных и банальных, прекрасных и ужасных проявлениях. Необычный свет, незнакомые лица, загадочные ситуации – что еще нужно фотографу?
Пожалуй, что ничего, однако мне понадобилось много лет, чтобы осознать это. Я робко подбирался к этой теме еще будучи студентом института искусств в Халле, а последние десять лет напрямую посвятил путешествиям по барам Европы в поиске снимков и сюжетов. Работа продолжается с переменным успехом: в ней есть риск «получить» за неверную оценку ситуации, но есть и потенциальный бонус в виде стаканчика в приятной компании.
Я вырос в Халле – большом промышленном городе, зажатом в углу между Северным морем с востока и устьем Хамбер с юга. Политически Халл всегда был в оппозиции к собственному богатому графству, горожане ревностно отстаивали свои идеи, особенности образования и времяпровождения; пабы и бары были тесно встроены в жизнь сообщества и являлись центрами обмена опытом.
На улице Хессл Роуд – главной артерии рыбачьего поселка – паб был на каждом углу; высокие окна викторианских баров лили свет в задымленные помещения; мужчины курили, пили, переругивались и шутили, не снимая верхней одежды.
Еще студентом я понял, что все это безумно интересно. День в баре проходил по особому графику: утро начиналось ярко и оптимистично, пенсионеры играли в домино, погрузившись в дым и разговоры; к обеду появлялись серьезные люди, заходили персонажи помоложе в щеголеватых костюмах и с модными стрижками, которые выделяли их из толпы и объединяли в особую группу. Затем наступал «тихий послеобеденный час» и ранний вечер – время одиночек, потерянных душ и раздумий. Вечером все менялось – появлялись женщины, алкоголь разливали интенсивнее: выплескивались мысли, страсти, сюжеты; люди сближались, а иногда и сходились в небольших перепалках.
Все это было.
Почему я этого не снял? Я должен был учиться фотографии именно в таких местах: снимать интерьеры, лица, сюжеты – прямо и честно. В моих руках осталась бы история, по ценности превосходящая мои тогдашние умения.
Я поговорил со своим однокурсником, который, как и я, в 1970х бродил по улицам Халла, пытаясь быть Уличным Фотографом – Доном Маккаллиным или Картье Брессоном. Но мы возвращались в институт, проявляли негативы и каждый раз проклинали свои скучные, обыденные, приземленные, тусклые картинки. Такими они и были. Мой приятель настолько отчаялся, что был готов выкинуть все, к счастью, он этого не сделал. Со временем картинки настоялись в неожиданно крепкий напиток. Сейчас мне нравится то, что я на них вижу: в них появилась глубина, оказалось, что я снял не совсем то, о чем тогда думал – а именно жизнь, которой больше нет.
Если бы только я понял это раньше! И не занимался бы претенциозными глупостями вроде продуваемых ветрами пустырей и кладбищ, которые, как мне казалось, что-то говорят о смысле жизни. И вот – пустыри и кладбища там же, где и были, а повседневности старого Халла и след простыл.
Прошло несколько лет, и от рыбацкого поселка ничего не осталось: ни улиц, ни пабов, ни лиц, ни историй. Люди переехали в многоквартирные дома в новых пригородах.
Впрочем, зерно было брошено.
Я начал выискивать интересные бары по всей Англии, но вскоре обнаружил, что мира, каким я его знал, больше не существует. То есть бары остались: отделанные «под старину», стилизованные то под одно, то под другое. Но настоящая «застойная» жизнь сохранилась только в больших городах, и я отправился туда и дальше в Европу, где к барам, похоже, относятся с большим уважением.
Мое предприятие выявило две серьезных проблемы. Сложный барный свет часто слишком контрастен или, напротив, недостаточно ярок. Вторая проблема: как остаться незаметным, чтобы снять естественную сцену в месте, где все друг на друга смотрят.
Какое счастье, что появились цифровые камеры: пленка не смогла бы справиться с плохо освещенными пространствами. Цифра видит больше, чем мы, пленка – меньше. Но даже с цифрой мне приходится повозиться, чтобы вытащить детали или убрать шум из темных загадочных файлов.
В стремлении же к непосредственным фотографиям я, кажется, испробовал все: автоспуск, предварительную фокусировку, таймер, притворялся, что меняю настройки, и многое другое. Что мне действительно очень помогло – так это решение пользоваться 50мм и 28мм объективами. Именно они обладают достаточно малыми f-значениями для плохо освещенных помещений, тогда как четкость и качество более сложных объективов мне вообще-то не нужны. Другим преимуществом выбранных мною линз является то, что они маленькие, фотограф с ними не выглядит профессионалом и не смущает окружающих объемной оптикой. Я бы вообще предпочел маленькую компактную камеру, лишь бы на меня не обращали внимания.
И здесь мы вплотную подходим к вопросу, который мне часто задают: «Спрашиваете ли Вы разрешение, перед тем как снимать?»
Это сложный вопрос, как правило, я всегда спрашиваю персонал бара, можно ли у них снимать, и как правило, они не возражают. Иногда мне кажется, что нужно представиться, объяснить людям, что я делаю, и предложить не обращать на меня внимания. В других случаях я понимаю, что объяснения все испортят, поэтому я сначала снимаю, а потом представляюсь. Иногда вообще не имеет смысла знакомиться: бары полны народа и приходится ждать нужного момента, или, напротив, оборачиваешься, а люди уже ушли.
Но всякий раз когда я объясняю, чем занимаюсь, люди интересуются, одобряют и даже подыгрывают. У меня складывается впечатление, что все понимают: происходящее в барах – достойный сюжет для съемки. Я бы с удовольствием познакомился со всеми, кого снимаю, но это, к сожалению, невозможно.
Мне понравился свет от окна в этом темном амстердамском баре, он напомнил мне о старых барах Халла. В углу сидел мужчина в темном костюме – одинокий и угрюмый, но его взгляд загорелся, когда в бар вошла одна дама; хотя, вернее, загорелась спичка, которой она зажгла сигару – дым, который вы видите, весь от нее.
В считанные секунды атмосфера полностью изменилась: дама выпускала в потолок клубы дыма от этой огромной сигары.
Мне не нравилось, что прямо перед моими персонажами проходит барная стойка. Я попытался пересесть или привстать, но тем сама я только привлек к себе внимание. Я подумал: «Какая атмосфера! Но снимок испорчен». Но оказалось, что кроме меня, никого барная стойка не смущает. Большинству зрителей, похоже, достаточно света и атмосферы, более того, сейчас вы вряд ли легко найдете бар с таким прокуренным воздухом.
Эту девушку я встретил к Милане в Навильи – очень красивая, но я ни разу не видел ее улыбки. Нет, один раз все таки видел.
Сначала я попытался сфотографировать ее в кафе, но она меня заметила, собралась и ушла. Затем я встретил ее в местном баре. Я подумал, что теперь должно получиться, но я сидел к ней спиной и не рискнул обернуться.
Вместо этого я поднял камеру над плечом и сделал снимок «объективом назад», проверил, что получилось, скорректировал ракурс и сделал еще один снимок. Я ожидал получить что-то нерезкое и плохо скадрированное, но получилось вот это.
Саксофонист на фотографии – неожиданный бонус.
Это – та же девушка, что и на предыдущем снимке. Вернувшись в Англию, я понял, что картинка получилась, и твердо решил, что в следующий визит в Милан непременно разыщу мою героиню и покажу ей снимок. Звучит сомнительно, но все так и было.
Я встретил ее в том же баре год спустя. Она что-то писала в тетрадке, наверное, она – художница. Выбор желтых брюк, как выяснилось, объяснялся тем, что в Милане шли проливные дожди.
Я представился и показал ей снимок, сделанный годом ранее, я думал, что она рассердится, но ей, напротив, понравилось, более того, она согласилась попозировать для следующего портрета.
Мы обменялись адресами, и я послал ей отпечатки обоих снимков, ответа я не получил.
Бывает.
Теперь о ее улыбке.
Она попросила бармена принести горячей воды и сахар – бармены иногда соглашаются на это, чтобы задержать посетителей, у которых, видимо, весьма ограниченный бюджет – и на этот раз бармен галантно выполнил просьбу. И в этот момент она улыбнулась.
Я не знаю, что привлекает людей в этом снимке, здесь абсолютно ничего не происходит. Красные стены, пустой бар, открытая дверь на улице. Такую сцену мог бы написать Эдвард Хоппер: в ней нет ничего и есть все.
За окном – Виа Савона – оживленная улица, полная шумных баров, что только подчеркивает пустынность данного интерьера.
Я покорно ждал, пока кто-нибудь войдет, сядет за стойку, закажет что-нибудь, чтобы пространство потеплело и обрело человеческий масштаб.
Если бы у вас случился приступ одиночества и извечного терзания на тему «зачем это все?», вам точно не стоило было бы здесь оказываться.
Я подождал еще.
Никто не пришел.
Как правило, в барах мне нравятся люди, которые выглядят интересно. Официанты в белых костюмах и черных фартуках всегда эффекты, особенно, если это итальянские официанты. Их обслуживание – это искусство, хрупкий баланс между услужливостью и контролем. Они всегда к вашим услугам, но не сомневайтесь – именно они владеют ситуацией. Они могут заставить женщину почувствовать себя королевой, а мужчину – болваном. В этом снимке можно многое прочесть, и, возможно, это даже будет правдой.
В этой картинке мне нравится содержание взгляда и поза. В барах мы все наблюдаем друг за другом, воображая истории и выстраивая повествования. Мы ищем улики и бываем очень близки к разгадке: бар – не улица, здесь можно заговаривать с незнакомцами.
В снимке «Девушка в Брюгге» есть и мужчина – от него остался только край с левой стороны. Его ситуация не из лучших, не правда ли? Ее внимание им не поглощено. Моя жена предположила, что, наверное, он фотограф, наверное, чтобы меня уязвить. Но о чем она думает? И эти длинные элегантные пальцы. Девушка на заднем плане собралась уходить, это очень перекликается с экспрессией рук моей героини. Может быть, она – музыкант или танцовщица. У людей, которым я показываю эту фотографию, возникают разные версии об отношениях девушки и мужчины напротив, а также относительно рода занятий самой героини.
Но все это фантазии.
Следующий снимок сделан мимоходом: я пытался снять барменшу в круге света на другом конце барной стойки, но отчаялся и бросил эту затею. Я уже поднялся, чтобы уйти, но почему-то сфотографировал вот это, чтобы хоть что-то унести из бара. Только потом я разглядел и интригу, и композицию.
В одном баре в Ипре я хотел сфотографировать эффектного и объемного персонажа в белой рубашке с подтяжками и усами как у моржа, но когда я приготовился сделать снимок, он поднял голову и в упор на меня посмотрел. Я сдрейфил и, нажимая спуск, дернул камеру.
Получилось вот это: снова я ухватил нечто неожиданное, что-то, что я много раз видел.
Некто, замкнутый в персональном аду, некто, кто пытается помочь, алкоголь облегчает разговор, позволяет сказать то, что иначе не было бы сказано.
Возможно, все так и было, а возможно, что я себя обманываю, и все, что мы видим – это смазанный при движении камеры снимок, похожий на видение пьяницы.
Мы прогуливались по задворкам Сантандера, лил дождь, было темно и жарко. Пожилой испанец наблюдал за улицей и теми, кто оказался под дождем. Настроение у него было не из лучших: он проиграл деньги в соседнем баре, но теперь успокоился и задумчиво наблюдал ночь. Мне он показался похожим на бойца: мимо проехала машина и облила водой тротуар: испанец отреагировал быстрым и недвусмысленным жестом. Я хотел захватить и интерьер бара, и сцену на улице, это означало, что снимок придется «сшивать». Я думал, что могу все сделать так, что испанец меня не заметит.
Но он заметил.
Когда я делал второй снимок, он повернулся и кончик его сигары стал ярко красным от затяжки, мне показалось, что он очень зол и что мне это так не сойдет.
Я решил пойти напролом и попытаться объясниться на ужасном испанском. Наверное, что-то мне удалось донести, потому что его отношение резко изменилось, мы подружились и вместе выпили.
Бывает, что выпивка повышает агрессивность, но в большинстве случаев – наоборот.
Этот снимок случаен. Я только вошел в бар, в котором было темно и шумно, и ничего интересного это не обещало.
Одно проявление чувства, и отношения – как на ладони; я даже не знаю, что я чувствовал в момент съемки, потому что к этому снимку явно не готовился.
Мне нравится здесь композиционная интрига: в центре внимания – целующаяся пара, но и пара ближе к нам весьма интересна, и еще кто-то одинокий в самой глубине.
И какой вывод из всего этого следует? Наверное, что нужно ловить момент, пока он есть: страстно, или по-итальянски, или отстранившись, как одинокий наблюдатель в тени.
«Barlife» - это продолжающийся проект, со временем обретающий глубину. Он не о том, как снимать, он не является социальным исследованием – это все вторично. В его основе лежат едкие высказывания мыслителей, писателей и художников вроде Николя деШамфора: «Если бы не я, все было бы прекрасно»; или Фрэнка Синатры: «Мне жалко людей, которые не пьют. Просыпаясь утром, они знают, что это – их лучшее состояние за день»; или Бенджамина Франклина: «В вине – мудрость, в пиве – свобода, в воде – бактерии».
Именно в барах мы приходим и уходим от правды, теряем контроль и выпускаем пар, завязываем отношения и наблюдаем друг за другом.
В Халле, где началась эта история, есть новая международная фото галлерея – HIP (Hull International Photography), в которой мой проект будет представлен в ноябре-декабре текущего года. Галерея заинтересована в расширении сотрудничества с фотографами и их представителями для планирования будущей программы.
HIP стремится расширить географию представляемых проектов, привлекая фотографов со всего мира. Кроме того Халл назначен культурной столицей Великобритании в 2017 г., и HIP намерена быть в центре этого события.
***
Я бы хотел поблагодарить Юлию Прокопенко за помощь в переводе и написании этой статьи, без которой я бы долго плутал в лабиринтах и тупиках собственного изложения.
