Первая фотокнига Софии Мазини (Sofia Masini), «Тело – это откровение, как и пейзаж» (The body is a revelation as is landscape), опубликованная издательством Witty Books в 2023 году с дизайном Джулии Боккаросса (Giulia Boccarossa), экспериментирует с реконфигурацией тела художника и мира, в котором оно обитает. Это делается посредством серии изображений, в которой тела и пейзажи разрезаны, разобраны, ксерокопированы, скомканы, переработаны, размножены и превращены в полиморфные образы.
Книга сплетает воедино человеческие и нечеловеческие переломы, комбинируя из них единое, непредсказуемое тело. Подвергнутые несомненным реминисценциям (и влиянию) сюрреалистической и дадаистской фотографии 1920-х и body-land-performance art 1970-х, изображения, составляющие эту серию работ, варьируются от «прямых» снимков пейзажа до ассамбляжей фрагментов фотографий. Но, несмотря на искушение, едва ли можно назвать работы Мазини «коллажами», так как фрагменты не склеены между собой.
Тела разрезаются и рекомбинируются между собой в бесконечно разнообразных конфигурациях, фиксируемых только самим актом фотографии. Посредством этих материальных действий Мазини усложняет перформативность тела в пейзаже, расширяя ее дальше, в фотографический процесс. Временность и эфемерность – ключевая характеристика перформативных искусств, поскольку они требуют документирования, чтобы сохранить след события во времени.
Ассамбляжи Мазини можно также рассматривать как событие, как нечто происходящие и меняющееся, в различных повторениях во времени и пространстве. Тело действует в пейзаже, вырезается и действует снова как фотографический, материальный объект на поверхности стола, разложенное и вплетенное в кусочки камней, ракушек и воды, которые, в свою очередь, разрушают и восстанавливают ландшафт.
Посмотрев внимательно, можно заметить, что одни и те же фрагменты повторяются в различных комбинациях на протяжении книги, или можно сопоставить форму с негативным пространством, найденным на другой странице.
Что делать с этой объектностью? В истории искусства ассоциация между природой и женским телом отмечена не лишенной проблем идеей об «исконной» женственности, связанной с дикой природой, утробой и фантазиями о происхождении.
Предположения относительно подлинности были центральным аспектом в борьбе за представительство, возникшей из традиционных практик эмансипации, которые характеризовались – и в немалой степени, характеризуются сейчас – страстью стать субъектом. Как отмечает Хито Штайерль (Hito Steyerl) в своем тексте «Что-то вроде тебя и меня» (A thing like you and me), эти заключения базируются на ряде предположений, наиболее проблематичное из которых то, что исконное изображение реально существует. Вырезанные и переработанные, ксерокопированные и перепрофилированные, фотографии тел Мазини – копии копий копий, имеющие очень мало прямого отношения к оригинальному индивидуальному телу, что смещает парадигму идентификации с субъектом к активному участию в материальности фотографий.
Участвуя в материальности образа, в его силах и желаниях, Мазини создает фотографические объекты, на которых явно видны разрывы и порезы, синяки и раны. Они проявляются как в ее ассамбляжах, так и в фотографиях пейзажей, на которых часто изображены разрушенные колонны, разрушенные земли, разрезанные поверхности и тому подобное.
Все эти поверхности – тела, земли и фотографии, – испытываются и проверяются художником. И они держатся. Следы травм, зафиксированные всеми телами – существами и вещами, – сплетаются вместе в новый архив.
Дизайн книги остается характерным для low-fi подхода художницы. Напечатанная в одну краску на формате А4, на относительно тонкой бумаге, скрепленной металлической спиралью, книга презентуется как тетрадь. Обложка выглядит подобно любой из страниц (белая, с черно-белой фотографией), только бумага потолще. Это хрупкая книга. Легко повреждается, легко пачкается, её практически невозможно сохранить долго в первоначальном состоянии, и кажется, что она приглашает меня вынуть несколько страниц и сделать собственные вырезки и рекомбинировать какие-то работы. Спираль, скрепляющая страницы, и обложка, не похожая на обложку, приглашает к цикличному чтению книги, так как любая страница может быть обложкой, и последовательность может начаться и кончиться в любом месте.
Выбор автором слова «ландшафт» (landscape), вместо любого другого, имеющего отношения к земле (land), дает много пищи для размышления. Концепция «ландшафта» воплощает представления о присутствии человека, организацию и контроль земли, которая становится культурно сконструированной.
Центральной в ландшафте оказывается роль зрителя; он требует от наблюдателя задания параметров объема и глубины, а положение и ориентация тела внутри него определяют ось и обрамление сцены, устанавливая внешние границы поля зрения, обычно привязанные к горизонту. Однако, в ассамбляжах Мазини тело смотрящего на землю (художника) перестает ориентироваться в мире, скорее возникает из него, как часть: они как бы выплескиваются друг из друга, с дискомфортом и удовольствием одновременно, ее человеческое лицо учится быть нечеловеческим, вещью, скалой, картиной.
В ее ассамбляжах нет упорядоченного ландшафта, который можно было картировать, и в котором можно было бы ориентироваться. Нет там и упорядоченного тела, которым можно управлять. В этой связи мне бы хотелось видеть, как автор продвигает и радикализирует свои вмешательства и ассамбляжи еще больше, избавившись от сохраненных в последовательности прямых перспектив. Хотя многие неразрезанные фотографии по-прежнему сохраняют странное качество, не позволяющее определить глубину и ориентацию, некоторые из них, в особенности те, что содержат вертикально расположенный центральный объект, организующий окружающее пространство, возвращают меня в пространство разделения.
Несмотря на сравнение в названии, «Тело – это откровение, как и пейзаж», книга не сравнивает пейзаж с человеческим телом через поэтическое заблуждение или иную метафору подобного толка, где одна вещь похожа на другую, но все же, в чем-то отделена. Скорее это попытка взять человеческое тело, изменить его размеры и заново встроить в сеть отношений, составляющую мир.
Это тело, которое не хочет существовать как одинокая монада. Но оно хочет вернуться к массе существ и вещей, которые существуют лишь во взаимоотношениях друг с другом, совместно создавая существование.
В книге «Чужие: очерки о человеческом и нечеловеческом» (Essays on the Human and the Nonhuman) Ребекка Тамас (Rebecca Tamás) утверждает, что «принять экологический образ мышления значит осознать ужасную близость нечеловеческого внутри нас и принять эту разницу, которая скребется о нас и внутри нас».
Именно тогда, когда нечеловеческое и человеческое сталкиваются с болью и удовольствием, я нахожу это произведение искусства самым сильным, способным гостеприимно встретить нечеловеческое.
Оригинал на сайте ASX
Перевод с английского Александра Курловича
