Эстония, пожалуй, одна из самых малоизвестных в фотографическом ракурсе стран Балтии. Ее фотографы с некоторой неохотой выходят на контакт, а визуальная линейка образов представлена, в большинстве своем, величественными молчаливыми пейзажами. Молодому автору из Таллина, Биргит Пюве, в своих проектах удается передать минорную тональность культуры и меланхоличное мироощущение её народа. Портреты Биргит завораживают не только представителей местной общественности, но и жюри многочисленных международных фотоконкурсов – Биргит награждена призами The Taylor Photographic Portrait (Лондон, Великобритания, 2015), LensCulture Expose Awards (Париж, Франция, 2015), Spectrum Emerging Talent (Лондон, Великобритания, 2012), PDN Photo Annual (2011, Нью-Йорк, США). Её отдельные фотографии и серии опубликованы в «The Sunday Times Magazine» (Великобритания), «The Washington Post» (США), «The Guardian» (Великобритания), «Der Spiegel» (Германия), «TIME Lightbox» (США), «L’Express» (Франция), «Getty Images» (США), «Figaro» (Япония), «Огонёк» (Россия) и других. Продолжая знакомить читателей Photographer.ru с современными авторами из стран бывшего СССР, с Биргит Пюве беседует арт-критик Ольга Бубич.
– Биргит, я знаю, что в фотографию ты пришла из профессиональной журналистики, успев поработать в местной еженедельной газете «Eesti Ekspress» , но, несмотря на успешную карьеру журналистки, решила «заменить слова изображениями» и переключиться на фотографию. Чем ты объясняешь такой выбор? Почему ты предпочла визуальный язык текстам? И помогают ли журналистский опыт и талант в работе со словом?
– Я проработала журналисткой много лет, но должна признаться, что, несмотря на свои достижения в этой области, всегда чувствовала бессилие в подборе правильных слов. Всегда было ощущение, что чего-то не хватает. Однажды меня пригласили занять должность фоторедактора в одной из эстонских ежедневных газет, и я решила сменить род деятельности. Настоящая причина заключалась в том, что я всегда хотела работать с изображениями. И я понимала, что мой рост как личности был связан с таким выбором. Говорят, что если мы растворяемся во время занятий каким-либо делом, то занимается как раз тем, что нам на самом деле нужно. Когда я фотографирую или делаю что-то, связанное с изображениями, я забываю, что живу. Имея дело с визуальным языком, человеку не приходится «переводить» его для себя: ты либо умеешь, либо не умеешь «читать» образ.
Но, конечно, я все еще обожаю слова и людей, которые умеют с ними действительно искусно обращаться. И я искренне благодарна и счастлива, что у меня есть база и невероятно важный опыт работы с текстом, он помогает мне во многом. Если вам удается разобраться со всеми нюансами, которые обычно присущи письменной речи, во многих других областях вам будет зеленый свет. Что касается слов и изображений, их синтез способен создать нечто совершенно неожиданное и поэтическое! Они как раз не исключают, а дополняют друг друга.
– Твой первый завершенной проект «У озера» вызвал широкий резонанс. Его лейтмотив – размышления о прошлом и настоящем людей, рожденных в СССР. Откуда интерес к этой теме? Имела ли она персональное значение для тебя? Каким образом, на твой взгляд, проекту удалось помочь зрителям лучше узнать ментальность советских (эстонских? русских?) людей, живущих у озера Пейпус? И почему для презентации проекта ты выбрала форму диптиха?
– Я начала ездить в восточную Эстонию примерно десять лет назад – как раз в то время и появился мой интерес к русской православной старообрядческой церкви, людям, чьи предки бежали из России во время церковной реформы в XVII-XVIII века.
В 2009, когда я задумала свой первый проект, мне хотелось снимать людей, живущих у самого большого приграничного озера в Европе – на берегах Пейпуса (или Чудского озера), и я знала, что многие из них были старообрядцами. Но я вовсе не собиралась ограничивать себя именно этой группой. Я хотела установить тесные контакты со всеми жителями (эстонцами, русскими, финнами), которые живут так близко к озеру, которое иногда кажется бескрайним, как море. И мне было интересно узнать, как этот водный массив повлиял на их жизнь.
Потомки русских старообрядцев, как и многие эстонцы, родились еще в СССР, но в центре их жизней находятся религия и древние традиции, а не политика. Поэтому на твой вопрос мне, наверное, трудно ответить… Во время работы над проектом я многое узнала о прежней ситуации – временах когда два берега, эстонский и русский, находились в тесном контакте. Например, эстонцы выращивали лук и другие овощи и продавали их русским.
Проект в большей степени рассказывает о воспоминаниях этих людей, о том, что в них осталось от когда-то процветающего сообщества, чьи лучшие дни уже далеко позади. Также он затрагивает проблему нового поколения, все еще покидающего родные края… Я познакомилась с яркой, насыщенной средой, которая, в то же время, в буквальном смысле замерла на месте. В домах местных людей мне встречались говорящие о многом предметы, которые тосковали по своему прошлому – не по советскому прошлому, а именно о тех временах, когда их владельцами были русские православные старообрядцы. Кроме того, повсюду я встречала тишину.
Чтобы передать эти ощущения, я решила поместить две фотографии рядом, сложить их в диптих. На одной изображен человек, а на другой – предмет, фрагмент обоев или другой детали из их личного окружения. Сложно сказать, представляет ли какая-либо определенная часть диптиха для меня большую важность. Ведь вся история звучит именно из соединения обеих частей, и они обе одинаково важны.
– Твой следующий проект называется «Эстонские документы» и он представляет собой попытку «сберечь психологическое состояние одной пост-советской страны в XXI веке» . Люди, чьи портреты мы видим в этой серии, значительно отличаются он тех, с кем мы познакомились в проекте «У озера» . Можем ли мы вообще, на твой взгляд, их сравнивать? Кажется, что многие из них принадлежат скорее к настоящему, чем к прошлому. Так ли это?
– В серии «Эстонские документы» я хотела изучить своих соотечественников посредством документальной формы. Меня очаровывала идея того, что лицо, по сути, является документом времени. Но если значительная часть проекта «У озера» передает влияние среды и персонального окружения моих героев, в «Эстонских документах» мне хотелось полностью убрать ее из кадра и сконцентрироваться исключительно на внешности каждого конкретного человека.
Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что люди, которых я фотографирую, принадлежат как прошлому, так и будущему. Это так называемые «новые эстонцы»: и смешанные национальности, и бородатые мужчины, чьи образы приходят на ум, когда мы думаем о людях, живущих в деревнях или даже о своих собственных дедушках… Серый фон служит намеком на прошлое, для меня это символ, метафора того, чего уже нет. Могу отметить, что в современных обществах, как в Европе, так и в Штатах, национальная идентичность становится все более сложным понятием, и медленные перемены приходят и в Эстонию. А так как мой проект все еще продолжается, меняется и его «лицо».
– А какие «документы» тебе удалось собрать за годы работы над проектом? Каким образом, рассматривая портреты, зрители открывают для себя сегодняшнее лицо эстонской нации? Насколько тема важная для тебя лично и для твоего народа?
– Мне и самой интересно узнать, что в фотографиях видят зрители! Серьезно, я так счастлива, что люди заинтересовались проектом и теми, кто в нем представлен – все это дает мне уверенность в необходимости продолжать работу. Кроме того такой интерес – свидетельство того, что мне на самом деле удается рассказать нечто об эстонцах.
Когда я только начинала работу над проектом, прошло около 20 лет с тех пор, как советская армия покинула страну. Задумываясь о сегодняшней национальной идентичности, я начала оглядываться вокруг и намечать на улицах взволнованных людей… Как урожденной эстонке, мне хотелось взглянуть на свой народ с расстояния. Я попыталась сделать шаг в сторону, чтобы понять их суть. И я надеюсь, что мой финальный результат удивит как меня, так и моих соотечественников.
– Биргит, а что ты имеешь ввиду, когда в описании проекта говоришь о «психологическом состоянии»?
– То, как люди на моих фотографиях «подают себя», уже говорит о них очень многое. Выводы можно сделать из незаметных психологических деталей – языка их тел, выражений лиц, взглядов… И очень радостно, если мне удается через их облик показать хотя бы некоторую составляющую их внутреннего состояния. Ведь внешний вид героев также влияет на то, как мы воспринимаем всю серию и идею, как таковую. Посредством повтора некоторых элементов в проекте я надеюсь прийти к некоторым обобщениям.
Но мне также нравился психологический процесс создания крупных планов незнакомых и малознакомых людей. Получается, что ты как будто бы создаешь свое собственное психологическое пространство, где все как раз и случается кадр. А во время обмена энергий между двумя людьми начинают происходить поистине мистические вещи! Такие моменты я считаю особенными, и я всегда благодарна, когда они волшебным образом возникают.
– А какой отклик ты получила на свои работы? Узнали ли себя эстонцы в проекте? Это зеркало эстонского общества или все же его «документ»?
– Я надеюсь, что у меня получается играть на противопоставлении визуального и языкового. Мне кажется, что любая работа, выполненная фотографом, – субъективна, хотя, с точки зрения языка, слово «документ» как раз намекает на обратное. Хотя проект и имеет документальную природу и отражает реальное общество, моя цель не связана с проведением социального научного исследования.
Отклик, который я получила, оказался настоящей поддержкой. Иногда я чувствую удивление людей относительно моего выбора персонажей. Кто-то даже напрямую обращался ко мне с вопросом о том, как и почему я их выбираю. Я приглашала принять участие в проекте как эстонцев, уже слышавших о моем проекте, так и совершенно незнакомых людей. И я действительно рада, что почти все ответили согласием, так что настроение вокруг «Эстонских документов» очень благоприятное.
– И какое из запечатленных лиц на самом деле могло бы быть твоим собственным?
– Я надеюсь, что они все, в какой-то степени, являются одновременно и моим отражением.
Биргит Пюве родилась в 1978 году, в настоящее время живет и работает в Таллине (Эстония). Ее работы были отмечены на конкурсах The Taylor Photographic Portrait (Лондон, Великобритания, 2015), LensCulture Expose Awards (Париж, Франция, 2015), Spectrum Emerging Talent (Лондон, Великобритания, 2012), PDN Photo Annual (2011, Нью-Йорк, США). Отдельные фотографии и серии эстонки публикуются в таких изданиях, как «The Sunday Times Magazine» (Великобритания), «The Washington Post» (США), «The Guardian» (Великобритания), «Der Spiegel» (Германия), «TIME Lightbox» (США), «L’Express» (Франция), «Getty Images» (США), «Figaro» (Япония), «Огонёк» (Россия) и других. Работы Биргит находятся в собрании эстонского музея театра и музыки, а также в частных коллекциях в Эстонии, Финляндии, Германии, Великобритании и США.
